Из окна открывался вид на дорогу, ведущую к трубопроводной эстакаде. Прошла утренняя планёрка. Юра, так зовут коллегу, пил кофе, закусывая выпечкой, которую в офисный кофе-рум принесла горничная пару минут назад. По дороге шли рабочие, человек 100.
«Это почему?» — спросил я. «Ну как? Ездим, куда хотим – я, вон, в Штаты слетал с женой на прошлой межвахте, а до этого в Японии был за счёт «Эксона [1]». Лэнд у меня «двухсотый». Ну, квартиру мою ты видел, ремонт доделываю ещё, правда. Была бы у меня такая квартира в Союзе? Нет, конечно. Работа отличная, в иностранной компании с экспатами [2], а не с нашим “пролетариатом”». Слово «пролетариат» прозвучало из уст Юры с едва скрываемой иронией.
Я слушал его и смотрел на идущих по дороге рабочих — тот самый пролетариат. Они явно куда-то торопились. Мне же пока не было нужды куда-то идти. Стаценко обещал поднести панч-листы [3] к 9 утра, а сейчас была половина восьмого.
Юра продолжал рассказывать про то, как хорошо, что мы не живём в СССР: «…Взять те же электронные «Госуслуги» [4]. Уровень обслуживания в больницах, гостиницах… Да хоть что! Мы, наконец-то, стали жить как люди. И никто тебя не пытается учить, как жить. Никто не тащит на партсобрание, не «ставит на вид», не капает на мозги идиотской хернёй».
В кофе-руме тем временем появился Ник Хэйманс, менеджер отдела охраны труда. Бегло поприветствовав нас, Хейманс обратился к сидевшему в углу Марату Шарафутдинову, супервайзеру по металлоконструкциям, спросив того, почему инженеры из отдела, которым заведует Марат, не выполняют план по «стоп-картам» [5]. За неделю подчинённые Марата (пять ИТРов) сделали только три карты, когда каждый, согласно политике компании, должен был сделать семь.
Юра отвернулся к окну; я продолжал сидеть вполоборота к двери, наблюдая за происходящим: Марат на ломанном английском объяснял Хэймансу, в прошлом полицейскому из Кёльна, что его ребята очень заняты, но он «исправит ситуацию» и проведёт с ними «тулбокс» [6]. Было видно, что Хэйманса этот ответ не удовлетворил и, скорее всего, в следующей расчётке Марат опять увидит не 100% премии, а 50 — за невыполнение его отделом показателей «KPI» по охране труда.
Ник подошёл к кофе-машине, подставил кружку, нажал на кнопку и уставился в висящий на стене бюллетень, накануне выпущенный «тэбэшниками» из его отдела. Бюллетень рассказывал о недавнем случае травматизма – рабочий сломал кости таза, упав с большой высоты. Это произошло на моём участке, и поэтому я был в курсе. Монтажник, парень 27 лет, натягивал фартук на шве полотна на ангаре на высоте 12 метров. В какой-то момент стропа, которая крепилась к гаку автокрана и служила допстраховкой, соскочила с крюка, и рабочий упал на лежавшие внизу мешки с песком. Бедный парень получил тупую травму живота, перелом костей таза и левой плечевой кости.
Наполнив кружку, Ник направлялся в свой офис. На его лице играла улыбка – он сегодня едет на межвахту. У Хэйманса, кроме «перевахтовки», была ещё одна причина для хорошего настроения — его и без того высокую зарплату (за 28 суток вахты он получает 19 тысяч долларов, т.е. в районе 1 млн 200 тысяч рублей) недавно проиндексировали «в связи с кризисом». Зарплаты индексировали, кстати, всем экспатам, а аборигенам, т.е. нам, работникам из республик бывшего СССР, как рабочим, так и ИТР, индексация не полагалась, несмотря на то, что получаем мы в разы меньше иностранцев, а работаем много больше. Молодой монтажник, который наверняка останется инвалидом после такого падения, получал в месяц что-то в районе 700 «зелёных» (в рублях, естественно). В 27 раз меньше, чем Ник.
Юра тем временем допил свой кофе и собрался уходить, когда в кофе-рум зашла Таня из отдела Охраны Труда. Тане 25 лет. Она закончила с красным дипломом ВУЗ по специальности «Разработка и эксплуатация нефтяных и газовых месторождений». Закончила экстерном иностранный университет, получив бакалавра циркумполярных наук (что это за фигня, понятия не имею, но звучит солидно, а именно это сейчас и ценится — форма, а не содержание).
Выучилась в центре доп. образования у себя в городе по специальности «Безопасность технологических процессов и производств». Прошла различные курсы (российские и иностранные), среди которых: «Оператор по добыче нефти и газа», «Лаборант химического анализа», «Измерения во время бурения» и т.д. По всем – высокие разряды. Проходила стажировки в крупных иностранных нефтегазовых компаниях — «Шлюмберже» и «Тенгизшевройл». Владеет несколькими европейскими языками. Зарплата Тани здесь, в иностранной компании, — 46 тысяч рублей в месяц (до налогообложения), включая районный коэффициент и процентную надбавку, т.е. около 40 тысяч «чистыми» за работу вахтой на территории Крайнего Севера при температуре в минус 50 С.+
Юра, глядя на Таню, сказал: «Повезло тебе, Татьяна, в твои-то годы оказаться на таком проекте! Далеко пойдёшь!». Отхлебнул кофе, и ушёл, насвистывая какой-то популярный мотив.
[свернуть]