[ryzhijlisik]

Сегодня мнение прочитал.

Евгений Сергеев
сегодня в 20:34
Жара.

Жара.
Жара...
Что же приходит на память, во время жары?
Я помню тот момент физически, то жаркое лето 1994 года, когда я, девятнадцатилетний иногородний студент юрфака Воронежского госуниверситета, в окружении своих новых товарищей, с кем было встречено до этого десятки рассветов, выпиты были декалитры спирта "Рояль", водки "Смирнофф" и воронежского, непростого пива, я помню, как мы лежали тогда в той редкой, сосновой, пахнущей вытопленной канифолью, бурой, янтарной роще, на берегу волшебной и вечно манящей Усманки.
Жара была невыносима, невыносима физически, морально, именно так, как ее не может вынести молодое и томящееся тело и сердце. Бесконечные подходы-окунания лишь еще больше растравляли зависимость и безысходность. Конец июля и три часа по-полудню, - это то еще гетто... Я не помню всех, тогдашних ежедневных проблем и метаний, наших ежедневных и неизбежных спутников на своем, кажущемся, таким бесконечном жизненном пути. Кажется, там были какие-то женщины. Кажется, я там не сдал, какой-то зачет.. Кто его и их сейчас разберет? Кто их помнит? Но я помню иное...
Среди шуток и прибауток, среди колючих и едких слов, среди умствований студентов и зеленой молодежи, наш, так сказать, тамада, Сержант, - Сережа Воскобойников, негласный, но явный лидер нашей, не менее двадцати человек, компании, задал очень простой, и в то же время, не простой вопрос, а что бы каждый из нас, если бы получил свой цветик-семицветик, загадал бы, такого, если бы была возможность полного исполнения, такового желания?

Я помню себя, в тот момент. Я лежал на слежавшейся хвое, поверх какого-то полотенца, мечтательно закинув руки под голову, еще мокрый, от недавнего погружения в темные воды реки, но уже чувствовавший жару и невыносимую температуру раскаленной и безжалостной воронежской степи. И даже тень разлапистой, старой сосны, ничем не могла мне помочь, - только морально, и ненадолго поддержать. И когда вал, и поток пожеланий для себя Ауди - 100, миллиона долларов, волшебного слова, от которого все девушки в мире стали бы твоими по первому твоему зову и желанию, и прочей, ограниченной и жадной чепухи, дошла до меня, я, так же мечтательно - (Это же Мечта, не более того, не правда-ли? ), глядя в голубое, без единого намека на облачко, русское небо, пожелал, чтобы все люди на Земле, стали бы счастливыми, и больше ничего.

Надо было видеть вытянувшиеся лица моих, так сказать "друзей", от такого моего единственного пожелания. Надо было видеть их враждебные, отстранившиеся, вдруг, от меня, лица и фигуры. Надо было понять, вдруг, как это я понял тогда, что передо мной, самые обычные, поверхностные и жалкие люди. Люди, полностью погруженные в свой, и только свой, конечный, как и сами они, интерес. Именно тогда я понял, что эти люди, совершенно и ничего не стоят. Что они мещане, пустышки и не друзья мне. А тем более, не единомышленники. Что мысли их предсказуемы. Что желания их банальны, что жизнь их, жалка и пошла. Всех этих людей, -, и ребят и девушек. Это был хороший урок.

И сейчас, в эту жару, слыша от таких же ограниченных и жалких людей вопросы, почему я поехал на Донбасс, если все "нормальные люди туда не поехали"? Сколько мне там платили? Что я за это получил? Зачем, и ради чего было рисковать собой и своей жизнью и здоровьем? Я вспоминаю то, жаркое лето девяносто четвертого. и тех, жалких людей девяносто четвертого.
И понимаю, что люди подобного склада и пошиба, никогда не поверят ни в мою искренность, ни в мою любовь к человеку, ни в мое бескорыстие. Потому-что они всегда, с того самого момента, как только мы спустились с пальмы, еще миллионы лет назад, хотели только, исключительно, Ауди-100, миллиона долларов, и безграничного секса. На большее, у них, не хватает ни душка, ни фантазии, ни совести, ни сердца.